Дети Империи. - Страница 158

158

Что-то сильно ударило в самолет, загрохотало, захрустело, их рвануло вправо, и Виктор боялся поднять голову, ожидая, что сейчас они врежутся во что-нибудь или машина перевернется. Вместо этого тряска прекратилась, и моторы, фыркнув напоследок, умолкли. И тогда Виктор понял, что они на земле.

Двое «невидимок» бросились открывать выходной люк. Из салона раздавались радостные крики. По проходу спешно выбирался Ковальчук с остальными «невидимками»; ему кричали «спасибо» и даже пытались пожать руки, несмотря на грозные окрики. Грета сорвалась со своего крайнего кресла в заднем ряду, и бросилась целовать Виктора в обе щеки. Пришлось возвратить ее на место. Стокгольмский синдром бушевал в особо острой форме.

– Реакция эйфории после переживаний, – констатировала Зина, – можно не обращать внимания. Помаду потом вытрешь, давай на выход.

Самолет снаружи выглядел довольно целеньким, не хватало только куска крыла на конце. Виктор так и не понял, чем его снесло, потому что группа рванула в сторону обрыва, за которым расстилалось огромная, серая в этот непогожий февральский день чаша океана.

Бежать оказалось поразительно легко, словно во сне; он буквально не чувствовал под собою ног. «Опять чем-то накачали» – подумал он, и рассудил, что с суперменством пора завязывать, а то мало ли какие могут быть от этих допингов последствия.

Они бросились вниз вдоль каменистого обрыва, мелкие камешки шуршали и сыпались вниз, и Виктор смотрел себе под ноги и думал только о том, как бы не споткнуться, и не врезаться башкой в валун или вывихнуть ногу. В его планы это не входило – имперские вертолеты наверняка были в воздухе, и народной полиции, и погранвойск, и он старательно размахивал на бегу руками, в одной из них все еще был зажат джейсмсбондовский «Вальтер», который из-за глушителя в карман не влезал, отвинчивать было некогда, а бросить жаль. Навстречу в лицо дул знакомый ветер с запахом йода и водорослей. Впереди шумели волны, разбиваясь о берег, и Виктор жалел, что из-за них не удастся вовремя услышать стрекот винтов. И еще он думал о том, что только бы не сбить дыхание. И немного – о том, что вот, прилетел он в старую Голландию (ему почему-то казалось, что они сели в Голландии, хотя это не факт), а ни ветряных мельниц, ни дамб, ни всего прочего так и не увидел, а такие камни и волны можно и в Финском заливе посмотреть.

Дыхание, однако, не сбивалось, и вообще бежал он, как зайчик из рекламы «Энерджайзера». У кромки прибоя уже ждал катер с мощным мотором: оттуда ему подали руку, чтобы помочь взапрыгнуть.

– Уф, – сказала Зина, – давно на море не каталась. Последний раз года три назад в Судак ездили.

– Я тоже, – подтвердила Наташа, – тем более, с этой войной. Меня однажды покойный муж возил в Сан-Тропе, ненадолго. Не слышали? У нас во французской про… во Франции это довольно известный курорт.

– Я слышал, – подтвердил Виктор, вспомнив фильмы с участием Луи Де Фюнеса. – Да здравствует Франция! Да здравствует Россия!

– Зинаида Семенова, – забеспокоился Ковальчук, – вы не могли ошибиться с дозировкой?

– Все нормально, Николай Александрович, легкая побочная реакция. Означает, что действие уже проходит.

Катер прыгал с волны на волну, разбрасывая соленые брызги. Виктор понял, что это «фиг знает чего типа допинга» действительно дает некоторую эйфорию; было хорошо, и как-то без разницы, что они одни в прибрежной полосе на этой посудине, открыты для всеобщего обозрения, и через пару минут имперский вертолет может сделать решето и из посудины и из их самих.

Но вертолеты через пару минут еще не появились , а вместо этого катер подошел к неожиданно показавшейся из морской пучине подводной лодке небольшого водоизмещения, на палубе которой не было видно вооружения, и которую вообще по форме корпуса можно было принять за малую копию атомной.
На палубе Виктор чуть было не поскользнулся от непривычки, но его успел подхватить один из «невидимок», за время операции не проронивший ни единого слова. В раскрытое жерло люка Виктору уже удалось влезть без посторонней помощи, как и спуститься по скобам трапа.
Внутренности лодки показались Виктору очень похожими на тепловозные. Было жарко, спертый воздух был пропитан машинным маслом, пол дрожал от работы машин, было тесно от систем и трубопроводов, что-то шипело и журчало, и незнакомые приборы дрожали стрелками. Их разместили в чем-то похожем на кубрик, сидя на парусиновых койках, причем Виктор волею случая оказался между Зиной и Наташей. Ковальчук наконец-то забрал у него изрядно надоевший пистолет с глушителем и Виктор с облегчением размял уставшую кисть руки. Команда «По местам стоять к погружению!» вызвала у него ассоциацию с фильмами, которые он видел в детские годы. Он старался угадывать смысл раздававшихся звуков, и совершенно не испытывал клаустрофобии или какого-то страха. Тем более, что бояться чего-то было бы неудобно перед его дамами, которые вели себя совершенно спокойно.
Лодка выровнялась, и дальше началось что-то непонятное. Где-то за переборками начали раскручиваться турбины, и от их работы корпус забился в мелкой лихорадочной дрожи. Виктор отчетливо ощутил ускорение, направленное в сторону кормы, словно бы лодку вдруг подцепили на буксир к крейсеру. Отсек наполнился гулом и надоедливым высоким вибрирующим звоном, который, казалось, проникал под самую черепную коробку. «Ели мы в подводном положении, то почему идем не на аккумуляторах?» – удивило Виктора. «А для атомного реактора водоизмещения явно маловато».

158