Дети Империи. - Страница 102

102

Виктор подумал, что им придется ждать здесь довольно долго. Но секретарь, увидев их, произнес ровным голосом:

– Еремин Виктор Сергеевич, пройдите, – и нажал кнопку, открыв автоматические двери.

Виктор понял, что назад дороги нет, и вошел в небольшой тамбур, остановившись перед вторыми дверьми, услышав, как позади него захлопнулись створки. Тут же в разные стороны поехали створки вторых дверей, не оставляя много времени на раздумье. Он шагнул вперед.

Размеры кабинета Виктора ничем особенным не поразили, и какой-то особой роскоши он в нем не увидел. По интерьеру это можно было назвать скорее библиотекой, чем кабинетом; вдоль всех стен до самого потолка тянулись книжные шкафы, и даже в углу стояла легкая алюминиевая стремянка. В шкафы были встроены также приемник, по размерам похожий на тот, что Виктор видел у Нилон, и телевизор с экраном на 21 дюйм, но с люминофором не зеленого, а какого-то беловатого оттенка, похоже, цветной.

Более удивителен был стол в форме дуги, или, скорее, даже подковы, стоящий посреди кабинета – он скорее напоминал пульт управления. По обоим краям на нем, подобно башням, высились надстройки, мерцающие экранами мониторов, по периметру дуги размещались какие-то панели с лампами и кнопками, а на одном из дальних концов подковы Виктор заметил даже что-то вроде печатающего устройства. Впрочем, после всего того, что он здесь видел, он бы не удивился, даже обнаружив на столе компьютерный терминал. Подробностей он рассмотреть не успел, потому что верхний свет в кабинете был погашен, горела только лампа над столом на длинном держателе, похожем на механизм чертежного прибора и очень популярном в нынешних офисах. Из середины подковы вырастал стол для конференций с полированной крышкой и микрофонами для стенографисток, возле которого стоял ряд легких стульев, сделанных из полированных трубок из нержавейки с мягкими сиденьями и спинками натуральной кожи.

В общем, на принадлежность к середине двадцатого века здесь указывал только стол-пульт, остальное можно было бы отнести к гораздо позднему времени.

Стоящее за столом-подковой большое вращающееся кресло с подлокотниками было тоже достаточно современного вида. И оно было пустым.

– Проходите. Присаживайтесь, – раздался чуть простуженный голос откуда-то из тени позади стола-подковы. Виктор подошел, отодвинул один из стульев у конференц-стола, на всякий случай попробовав его на прочность, и сел.

Хозяин кабинета тоже выступил из темноты в отбрасываемый лампой круг света и сел в кресло. Это был мужчина среднего роста, пожилой, практически лысый, в темно-коричневых брюках и коричневом толстом пушистом свитере, украшенном на груди светлой полосой, с высоким воротником, вязаным резинкой. Лицо его было скорее круглым, хотя и без излишней полноты, а глаза скрывал отблеск фасонистых очков с толстыми стеклами в золотой оправе.

Это был Берия.
27. Продолжатель.

Надо сказать, что, когда Виктор увидел в полутора метрах от себя живого Берию, никакого шока у него это не вызвало. Может, он уже устал удивляться, может, продвинутый интерьер резиденции, несмотря на кучу охраны, его настроил на спокойное течение мыслей. Во всяком случае, первой мыслью Виктора стало то, что он наконец-то понял, чей лимузин он увидел на подземной стоянке.
«Как к нему обращаться-то? Черт, а я ведь за все время ни титулов его нынешних не узнал, ни воинского звания. «Товарищ генеральный секретарь»? Нет. «Дорогой и любимый товарищ…»? Нет, нет, только не это. «Господин президент»? Так я же не посол РФ в СССР. Может, по имени-отчеству? А, вспомнил, к Сталину все обращались «товарищ Сталин». А раз он продолжатель, то и, наверное, обращаются так же. «

– Здравствуйте, товарищ Берия.

– Здравствуйте… товарищ Еремин. Можно по имени-отчеству. Вы ведь не в КПСС?

– Нет, то… Лаврентий Павлович, беспартийный.

«А голос у него точно простуженный. Может, это и к лучшему. А может, наоборот. Увидим. И, кстати, а ему доложили вообще, кто я и откуда? Или надо держаться версии о катастрофе на заводе? Или он как раз и хочет это узнать?»

– Перейдем к делу, Виктор Сергеевич. У вас появились за это время какие-то новые соображения по поводу директивы «Атилла»?

«Знает. Ну вот и хорошо. Хотя какого рожна хорошо? Сказать-то все равно мне нечего. Финита ля комедия. Не оправдал доверия».

– Никак нет, Лаврентий Павлович. Если честно – абсолютно никаких соображений не появилось, ни новых, ни старых. Никакой входной информации по этой директиве Гитлера у меня не было, значит, нет и выходной, читать его мысли на расстоянии, видимо, не способен. Можете меня расстреливать.

– Не могу, – спокойно ответил Берия. – В мирное время расстрелять человека в СССР можно только по приговору суда. По закону. А Вас по закону, как иностранного гражданина, случайно и вопреки своей воле оказавшегося на территории СССР, надлежит при первой возможности вернуть на вашу родину. И эта возможность появится послезавтра утром.

– Простите… То-есть, послезавтра вы меня отправляете обратно в наше время?

– Да. Наши ученые определили, как это можно сделать без вреда для вас. Подробности вам объяснят позже.

– А как же мне тогда паспорт выдали? – спросил Виктор, хотя чувствовал, что это не самый главный вопрос.

– В порядке оперативных мероприятий. Вы ведь на данный момент еще даже не родились, нет здесь такого гражданина СССР. Но вернемся к делу. Скажите, с точки зрения оборонного опыта вашей страны, вашей науки, техники, какие существуют возможности для нас, чтобы предотвратить введение в действие плана «Атилла», или максимально ослабить его последствия, обеспечить максимальное выживание нашего населения? В первую очередь, такие, которые можно реализовать в течение ближайших месяцев или даже недель?

102